class="p1">Филин осторожно приблизился, все еще до конца не веря, что повелся на эту глупость. Прижался губами к бедру, осторожно двинулся выше, работая влажным языком. Лена вздохнула, задрожала, запустив руки в его густые волосы. Блин, только бы уши не тронуть.
Внутри она была как бархат, ничто не могло сравниться с этой мягкостью. Филин почувствовал, что обида и боль отступают, что он вот-вот взорвется, толком ее не распробовал.
Хотелось насладиться каждым мигом, начал отчаянно впитывал ее вкус. Последний раз коснувшись губами бедра, отыскал ее влагу и, раскрыв рот, коснулся языком самого центра, медленно и нежно. Когда девушка вскрикнула, его тело содрогнулось в ответ. Воодушевленный ее криком, он проник языком еще глубже. Застонав, Лена закинула руки за голову. Он даже представить себе не мог, что женщина может быть такой обжигающей, такой податливой.
Когда он прижал язык к распухшему маленькому бугорку, она изогнулась, хватая ртом воздух. Закричала, широко распахнула глаза, уносясь все дальше и дальше. Маленькое тело сотрясалось в его руках, бедра с такой силой стиснули многострадальные уши, что два крика слились в один. Перед глазами полыхнуло, и наступила темнота.
Глава 16. Семь футов под килдинг
Очнулась Лена в любимой буханке. Розовый потолок, пейзаж за окном, успевший надоесть.
Привычно трясло и подкидывало. Все тело охватывала такая слабость, что даже открыть глаза стоило героических усилий.
Едем, значит все получилось. Все позади, кошмар закончился. В голове заворочались осколки событий, перемешанных, как в калейдоскопе. Муры мертвы. Провал. Знахарь. Глаза зараженного. Голова раскалывалась на части.
Закрыла глаза, спасительная серебряная искорка всплыла и встала на уровне груди. Ухватила, мысленно повела в сторону, тело мгновенно занемело, как нёбо после визита к стоматологу. Боль ушла. Плавно повела назад, боль вернулась в виски, сначала робкими молоточками, потом тяжелыми кувалдами. Получается я болевой порог могу регулировать, блин в любом салоне садо-мазо такое бабло можно зашибать. Задвинула головную боль подальше, поднести руку к лицу, посмотрела на пальцы, тело ощущалось странно неправильно. Дотронулась до груди. Елки палки, ее же совсем нет. Нулевка. Провела по ребрам, кожа натянута, как барабан. Коснулась живота, провал до хребта и ниже. Если постараться, неровности дороги отдают.
Звук удалось издать только с третьего раза, — Пить.
Сверху наклонилась фигура. Голова с парой оттопыренных лопухов, противная козлиная борода.
— Привет, Филька.
— Очнулась, — в губы ткнулась кружка, зубы застучали о край.
— Потише, Франц, аккуратнее, не трясись сильно.
Лена сделала несколько жадных глотков, — Тьфу, не воды, живца, — присосалась к фляжке как пиявка, — Еще, еще немного.
— Куда, нельзя столько.
— Кто здесь знахарь?
В голове чуть прояснилось, — Филин, скажи честно, как я выгляжу?
Ментат задумался, — Как бы сказать, чтобы и не обидеть, и не соврать сильно. Примерно, как девочка лет тринадцати, которая сначала прошла концлагерь, а потом записалась на курсы лечебного голодания. Когда из бункера выбирались, я одной рукой тебя нес, в тебе сейчас килограмм двадцать. Может перекусить поискать что?
Рот мгновенно наполнился слюной, — Давай, тащи все, что есть.
Кормил Филин с ложки, собственных сил хватило только чтобы чуть приподнять голову. Холодная тушенка с кусочками жира таяла и растворялась прямо во рту, голодные истерзанные внутренности хватали куски на лету, сразу превращая в полезные калории, и унося по организму.
— Еще живчика, еще.
Постепенно мысли начали приходить в порядок.
— В стаб надо, мне отлежаться бы пару дней.
— Не знаем в какой стороне стаб, карт нет, да и не помогут, лес одинаковый кругом. Пол ночи улепетывали лесными дорогами, одному зверью известно. Если бы Франц в темноте не видел, сдохли бы давно.
Со стороны водителя донеслось, — Франц видит.
— Что-то он неразговорчивый какой-то.
— Он всегда такой, слово не вытянешь. Суровый мужик, обстоятельный, механик от Бога. Жену потерял и друзей.
Когда в стабе стрелять начали я подумал муры напали. Рюкзак схватил и к нему сразу. Мы с прошлого нападения муров условились, как замес начнется — в Центральный тикать. Погрузились и к задним воротам, охранник свой, прикормленный, выскользнули без вопросов. Машина у Франца — зверь, ни одни муры бы не догнали. На мине подорвались, прям под днищем рвануло. Жену Франца на месте разобрали и трех лавочников мелких, увязались следом. Франц иммунный старый, его на ферму, а меня Чингачгук признал. Он в стабе раньше жил, в рейды ходил, потом разосрался из-за доли добычи, и свалил. Вот значит куда пристал. Недолюбливают муры ментатов.
Расскажи, Филин, что у вас в стабе за хрень лютая происходит?
— Да я вообще ничего не в курсе, пытался вникать поначалу, так мне Коль — «Ни в свои дела не суйся». То нельзя, это нельзя. Сидел, народ после рейдов опрашивал. С новичками еще был интерес, а последние два месяца труба.
— Ты с Колем заодно, хвата пытал? В соседней камере от меня сидел.
— Акстись, мне даже подходить к той клетке было нельзя. По бумагам там торговец людьми сидел, упертый.
Лена усмехнулась, — Если замешан, не завидую. Хват очень злой ушел, лучше бы тебе у муров сдохнуть.
Дико захотелось в туалет, подперло так, что в глазах потемнело. Сделали остановку. Молчаливый водитель схватил инструменты и полез под машину. Филин вынес Лену на руках, оставил за кустами, отвернулся.
— Да можешь не отворачиваться, после того, через что мы прошли.
— Не надо, ты же леди все же. Что это было вообще? — Филин дотронулся до кончика молочно-белого уха.
— Филин, это было экспресс лечение. Извини, как смогла.
— Не знал я, что знахари так могут.
— Я вообще не знаю, как знахари могут, меня не учил никто.
По лицу Филина побежала светлая мысль, — Слушай, в стаб приедем, ты же госпиталь свой открыть сможешь. Элитный. Знаешь как рейдеры за лечение платят? Лопатами горох несут. Может и про меня не забудешь. Меня же из безопасности попрут скорее всего. За дезертирство.
— Так мы скажем, что ты муров выслеживал.
— Ага, это тебе не привыкать с ментатами общаться, а я врать не смогу. Что ты там вообще про стронгов мурам наплела?
— А что оставалось, там в машине пять рейдеров без извилин и три десятка баб. Вот муры бы спасибо сказали.
Назад Лена шла уже сама, поддерживаемая под руку. Из-под днища буханки еще чуть постучало, поскрипело, наконец, Франц вылез и разогнулся. Уставился на Филина, как будто первый раз увидел, попятился.
— Ты чего дружище? Что не так?
Лена вмешалась, — Филин, тебе бы умыться не помешало. Напомнить анекдот про убил и съел?
Водитель дальше вел машину
